Вчера, 19 июля, поэту Владимиру Маяковскому исполнилось 120 лет.
В Москве, на площади его имени и рядом с одноимённой станцией метро, собрались сотни людей. Я тоже приехала из глуши, где провожу свой отпуск, ради этого события. Организовано было всё очень хорошо.
Рядом с памятником оборудовали сцену с микрофоном, который был подключён к разным громкоговорителям, расположенным по всей Тверской улице, от Белорусского вокзала до Кремля. Любой желающий мог выйти и прочитать стихи этого прекрасного поэта и его бы слышали на протяжении нескольких километров. Ваша миссис марпл тоже вышла. Я читала любимое стихотворение о лошади. Мне даже хлопали потом (впрочем, как и всем остальным)
ХОРОШЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЛОШАДЯМ
Били копыта,
Пели будто:
- Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб-
Ветром опита,
льдом обута
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
- Лошадь упала!
- Упала лошадь! -
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошёл
и вижу
глаза лошадиные...
Улица опрокинулась,
течёт по-своему...
Подошёл и вижу -
За каплищей каплища,
по морде катится,
прячется в шерсти...
И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
"Лошадь, не надо,
Лошадь, слушайте -
чего вы думаете, что вы сих плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь."
Может быть,
- старая -
и не нуждаюсь в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла,
только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребёнок.
Пришла весёлая,
Стала в стойло.
И всё ей казалось -
она жеребёнок,
и стоило жить,
и работать стоило.